наталья лигостаева

август 2001

(из горных записок наташки)

Web-site: http://www.bashedu.ru/yoga/

E-mail: OchapovskyAP@ic.bashedu.ru

Уфа, 2002

Наталья ЛИГОСТАЕВА. - С.-Петербург, 2001.

Чувственный опыт восприятия на фоне высоких мыслей и духовного влияния Йоги, Тантры и других школ, систем и религий.

Все права сохранены, включая право воспроизводить любым способом это произведение или его составляющие. Никакая часть этих материалов не может быть воспроизведена без письменного разрешения автора, кроме как исключительно для личного использования.

АЛТАЙ

Или

Исследование влияния природных форм

на творчество великого русского художника

Н.К.Рериха

3 августа

Ты не собственной волей явился сюда,

Проживешь и уйдешь, не оставив следа.

Пей вино, потому что не знаешь, куда!

Веселись, потому что не знаешь когда!

Омар Хайям

О, человек! Никогда не дано предугадать, где ты окажешься через год, день, или даже несколько минут! Реальность не является такой уж однозначно линейной и привычной, хотя иногда вытягивается в металлические рельсы, несущие твой поезд туда, где ты еще не был или был, но так давно, что уже и не помнишь.

Как здорово, когда кто-то имеет возможность тебя проводить, сказать последние напутствия, да и просто посмотреть тебе вслед! Мне показалось, что именно Владик создан для такой возможности, ибо его благословения ощущались на протяжении всего пути.

Так или иначе, но наша маленькая компания в лице Вальки, Оленьки, Лешки и вашей покорной слуги, умчалась по дороге из Петербурга в Москву.

Мы решили отметить Валькин день рождения, распили вино под пролетающие мимо за окном пейзажи. Оказалось, что Владик вручил свое описание прошлогоднего похода, и мне (это, вероятно, та самая карма, а не другая), довелось читать его вслух, услаждая не только уши моих друзей (Леша при этом уснул), но и уши окружающих пассажиров, которые с сочувствием и вниманием отнеслись к прошлогодним перипетиям неизвестных для них путешественников.

Владикин текст пролил некоторый свет на реалии походов по горам, которые не были отражены в одноименном документальном кино, которое эксклюзивным образом демонстрировалось то тут, то там по питерским жилищам всю прошлую зиму. И лично я приготовилась ко всему.

Уже по тому, с каким энтузиазмом Валька отнесся к лапше «Доширак», я поняла, что разработчики этого продукта потерпели явное фиаско, и на Алтае придется отстреливать зверей, чтобы не дать Вальке рухнуть под рюкзаком с голода.

И вот – Москва, но где ж шаверма? Ее, увы, я на Казанском не нашла, - и заесть китайский Доширак чем-нибудь достойным перед долгим периодом гастрономического аскетизма не довелось. И, почему-то образ именно шавермы до последнего отчаянно вертелся в голове, как образчик питерской закуски.

Хочу сказать, что, на мой взгляд, рассадником кармических встреч является именно вокзал, потому как спустя три месяца после описываемых событий, именно на Казанском мне встретился человек, с которым не виделась лет пятнадцать! А масштабы времени и происходящих с людьми перемен всегда впечатляют.

Но – никого мы так часто не вспоминали на протяжении всего пути, как Владьку, славшего, судя по всему, теплые благословения нам вслед.

4 августа

Поезд на Барнаул. Купейный вагон. Радует отсутствие демократических веяний плацкарты. И хотя живем по разным купе, весь этот вагон воспринимается как лично наше большое пространство и наличие других людей ничуть не смущает: пусть себе едут.

5 августа

Просыпаюсь под рассказы говорливого соседского малыша – один мой сон являлся картинками с его слов. Люди в купе меняются, одни мы с Лешкой, как птицы, живем на верхотуре, наблюдая происходящие внизу перемены.

Западная Сибирь – это бескрайняя равнина, поросшая островами берез. На березах, совсем как на тополях или карагачах в Южном Урале – «города» из грачиных гнезд. В вагоне ехал дед, нашедший в Лешке благодарного слушателя. Долго же он неспешно вел свои рассказы в коридоре! Из всего, что он говорил про свою жизнь – детство, войну, я запомнила его бабушку, дожившую лет до девяноста. Эта бабушка знала толк в травах, брала своего внука в лес. Вообще была человеком другого внимания к миру. Однажды, придя домой, она сказала:

- Ну, всё... срок мой вышел, сегодня я и помру, внучек.

И спокойно умерла той же ночью. Эта история навела меня на мысль о том, что когда человек способен ощущать ритмы природы, ему ничто не стоит чувствовать свои собственные.

Последний вечерний ужин. Рюкзаки переложены. Высунутая за окно рука ощутила капли теплого дождя. Над Сибирью мощной полифонией звучал хор сверчков.

7 августа

Долго добирались машиной до Тюнгура. Я видела, как плато, по мере продвижения на юг, поднималось все выше, постепенно превращаясь в горы. Тюнгур – это село, от которого, преимущественно и начинаются все освоенные тропы в горы.

Перешли Катунь, кинули палатку напротив деревни. С утра разразился сильный дождь, литературный труд Владика пошел практически весь на растопку. Все равно костер разгорался с трудом, демонстрируя наглядно истину о том, что рукописи не горят. На палатке к тому же порвался тент. Обнаружилось, что у Оленьки пропала кружка. Позже выяснится, что она, в принципе, ей будет и не нужна. Надев супер-дождевики, которые лично мне почему-то напоминали элемент ваххабитского обмундирования, нырнули в дождь, и рванули вперед, однако постепенно он сник, и вышло Солнце. Капли дождя весело играли в бесконечных малинниках, которые отвлекали от весьма трудного первого перевала.

Встречались люди по пути, некоторые их них являли собою вид абсолютного счастья, иногда до ненормальности. Это как же нужно быть замученным цивилизацией?

Перевал – полтора километра высоты. Это полтора километра к птицам, самолетам, богам, спутникам, международным космическим станциям, Луне, НЛО и т.д.

Весь перевал увешен ритуальными ленточками. Мы выбрали приглянувшиеся кедры и привязали к ним свои. Я читаю охранительные мантры, уж не знаю, насколько они были действенными, но мысль о том, что тяготы горного похода – это один из способов добровольной отработки дурной кармы – не покидала меня все время. Во всяком случае, идея о том, что мир - это сложный узор причинно-следственных связей, мне кажется весьма красивой и здравой.

Перекус у ручья с костром. Рядом валялась приличная рюмка. Но, увы, она окажется незадействованной. Последняя капля Валькиного вина была выпита четыре тысячи километров назад.

Пока мы трескали свои орехи, курагу и чернослив, пришла большая шумная компания из Барнаула. Мы оставили им костер, когда уходили.

Две темно-коричневых бабочки увивались рядом, на крыльях у них был символ бесконечности.

8 августа

День Меркурия. Это я отмечаю для себя как астролог, нужно иметь ввиду основную энергию.

Вышли на альпийский луг. Нахожу для Оли разновидность полыни, поскольку в округе пока что не видно жимолости, которая ей нужна позарез. Полынь, конечно, не ягода что и говорить. Тут же встречаю роскошную коноплю, коноплю я знаю потому, что одно время она у меня росла под окном дома. Валя радостно фотографируется вокруг нее и собирает опытные образцы. Вечером мы ее выкурим. У Вальки шикарная трубка и табак.

Вечернее солнце жарит, и кузнечики захлебываются в собственном восторге. Тепло!

Постоянно хочется пить. Иногда жажду можно утолить красной смородиной.

9 августа

Протопали километров 20, у Оли уже напрочь стерты ноги. Луна упала за хребты. А мы все шли, шли, шли…

10 августа

Сегодня – дневка. Моемся, зашиваемся, зализываем путевые раны.

Вечером экспериментально раскуриваем коноплю, совершенно не профессионально, как я чувствую. Оля отказывается. Затянувшись, Валентин сказал, что шум ручья стал глуше. Я этого не заметила. Однако веселье от осознания того, что мы – в горах, неожиданно проникло в мое сердце. Окружающим постконоплянное веселье показалось, вероятно, беспричинным и подозрительным. Но это не важно.

Оля ничего не ест, потому что не может. Горы с ней суровы. Но кто может предсказать, чем в последствии может обернуться кажущаяся суровость?

Сегодня солнце жарит нещадно. Оля отлеживается в палатке после первых «ударных» дней переходов, Валька добивает первую пленку.

Арактой шумит и шумит. Та, утренняя вода, из которой мы сварили чай, уже давным-давно утекла. Тени облаков лежат на хребте. Сижу под жиденьким кедром – место это открытое, тени мало, читаю «Хатха Йога Прадипику». Содержание книги весьма соответствует содержанию окружающего мира сейчас. Леша пошел в гору на прогулку со словами:

- Никого не зову, ибо никто не может.

Оставленные на ночь под тентом кедровые шишки уже кто-то лущил, какие-то звери. - «Ты не один» (Шевчук).

Деревья бегут вверх по Ороктойскому хребту, да так и не добегают до вершины. Ветер шумит в кедре. «Когда дыхание движется, тогда ум беспокоен» - читаю слова древнего Сватмарамы. Ему могло бы быть столько же лет, сколько сейчас мне, когда он записал эти слова. А было это так неизмеримо давно. Но что такое давно? Что недавно?

Хорошо сидеть на камне посреди горной речки. Она уносит частицы меня. Ночью – бесшумные зарницы то тут, то там в далеких тучах. Яркий Марс над плавной линией тихой горы. Дух войны зажег свой глаз над Землей. Спустя месяц это станет очевидно для всех. А пока я наслаждаюсь красотой планеты.

Конопля слегка туманит голову, я восторгаюсь этим состоянием, а Леша говорит, что ясная голова – куда более редко встречающееся явление.

11 августа

Ночью о палатку забарабанил легкий дождик. Ущербная Луна перед рассветом грозно висела в облаках. «Ущербная Луна, ночь шита серебром…»

В утренний переход вышли на высокогорное болото. Появилась Белуха. Ледник Менсу. Привал у обрыва Сынчак. Валя, оглядывая местность, сказал:

- Почему горы считаются красивыми? Всего наворочено, – просто уродство какое-то.

А действительно, почему?

Интересно работает восприятие у разных людей – кому-то хаос видится хаосом, а кто-то в нем же может увидеть гармонию.

К Текелю спускались чуть ли не под 90 градусов. Спуск, на мой взгляд, труднее подъема, хотя для Оли – наоборот. Бирюзовая вода. Сегодня ночуем под сильными кедрами. И тем более досадно спускаться, когда с таким трудом набрал высоту!

На пути к водопаду Текелю заросли жимолости. Просто праздник! Эта неизвестная дотоле лично мне ягода оказалась довольно таки вкусной.

12 августа

По изгибу лунного склона

Ты пройдешь небесной тропой.

В каждой капле росы на траве,

Узнавая Вселенной покрой.

Пранаяма под рюкзаком при направлении внимания на дыхание возникает сама собой, спустя несколько часов ходьбы. - Это уже мои опытные выводы.

Утром Валя рассуждает о том, что, возможно, не мы плохо «сделаны» под планету, а возможно, планета под нас. Наверное, гравитация, давящая рюкзаком на плечи, берет своё.

Очередной перевал. Вновь Белуха. Внизу шумит Аккем. Белая вода. Рерихи своё мистическое Беловодье явно этимологически произвели их местных метафорических топонимов. Вода белая условно, она грязно-бирюзовая от растворенных пород.

Пьем чай, который Валя кипятит на примусе у скалы-останца, заслоняя легкий «городской» огонь от ветра. Шоколадки на высоте просто восхититнльны. Кто-то оставил здесь банку сгущенки. Вообще здесь, в горах, малейший рукотворный предмет приобретает какое-то иное значение, более глубинное, что ли. Что такое банка сгущенки на столе дома? И что она же – у куска скалы с видом на Белуху? Я думаю о том, что Рериху повезло меньше – у него не было сгущенки…

Через альпийские болотца спустились в долину реки Ярлу – она же долина Эдельвейсов. Ярлу такая же мутная, как и Аккем, если не больше. Селевой поток расширил ее долину, вырвав с корнем многие деревья. Очевидно, что природа живет здесь своей жизнью, не церемонясь.

Решили остановиться под старыми лиственницами. Прямо из палатки – королевский вид г. Менсу. Кое-где попадаются эдельвейсы. Это маленькие невзрачные цветы, прекрасно приспособившиеся к суровому климату. Такое впечатление, будто они в шубке. В лесу царит языческий дух – корявые деревья так и напоминают то леших, то кикимор, точнее представление о них. У костровища расположен пустой ствол – как образ одного их этих духов. Следуя традиции, я предложила ему в дар карамельку (карамелек целый воз!) Валя сказал, что духам надо предлагать лучшее, а не худшее, но все равно, Оля ловко взобралась на самый верх ствола и засунула карамельку в дупло. Я думаю, что здешний дух и карамелек-то не видел. Так что сойдет, будет доволен.

На ужин у Оли – жимолость. У духа – карамелька. У нас прочих – все остальное.

С юга ветры нагнали тучи, которые укрыли все небо – впервые после увертюрного дождя под Тюнгуром. Вершину Менсу постепенно скрывает молочная пелена. Опускаются сумерки.

13 августа

И вот сегодня ночью разразился дождь. Палатка чуть протекла. Наутро ветер разорвал облака в клочья и гонял дым костра под тентом, то и дело выкуривая нас.

- О, - люди! – я увидела трех парней, направлявшихся вверх по тропе. За весь промежуток времени, который мы шли, нам никто не попался, за исключением трех алтайцев на лошадях. Расстояния здесь такие, что человек и лошадь – как единое целое, иначе никуда не доберешься. Эти явно подались в долину Эдельвейсов. Ну, давайте!

Оля всегда встает первой, чтобы собрать жимолость, которой только и питается, а потом ждет, когда освободятся кастрюли, чтобы сварить ее. Наверное, у нее усложненное по каким-то причинам кармическое испытание.

- О, Карма, Карма ты моя! Любил ли кто тебя, как я,

Когда по утренним волнам, когда еще все в мире спит…

Некрасов, испытывая тяготы нашего века, вполне мог бы высказаться подобным образом. Что Волга, что Брахмапутра – все одно – вода.

Клочья облаков цеплялись за горы, оставляли на них свои тени и подавались прочь на север. Шумела мутная Ярлу.

А мы подались на озеро Добрых Духов. Ох уж эти изверги под названием добрые духи! Оля купалась в их ледяном озере, пока мы ели перекус. Во время разразившегося дождя прятались под каменными многотонными глыбами. Я вообще усомнилась в их доброте, потому что более мрачного места не было на весь маршрут. Каменные завалы создавали очень жесткий энергетический рисунок и, вкупе с проливным дождем, рождалось ощущение, по меньшей мере, чистилища из «Божественной Комедии». А чувство юмора просыпалось моментально, когда мы спускались вниз по сырым моренам. Точнее соскальзывали с их мокрых боков под дождем, цепляясь за клочочки травы и кустики, чтоб не свалиться. В такой ситуации отношение к жизни приобретает несколько более трепетную окраску. В лагерь вернулись поздно. На карачках.

Сумерки отливали суровостью.

Совершенно очевидно, что состояние окружающей природы четко влияет на настроение. Во всяком случае, в этих местах становишься прозрачнее, чем хотелось бы, и твоя внутренняя очевидность становится явной.

14 августа

Утром встали позже обычного – часу в одиннадцатом. Шел дождь, под который удивительно хорошо спалось. Верхушки средних гор покрылись снегом, через долину перебирались купы облаков, было холодно. Конечно, дождь вымочил мхи, стволы деревьев, камни, что придало живописность окружающей действительности.

Трещит костер. Мы с Валей пьем утренний кофе. Настроение удивительно легкое, не осталось и следа от вчерашней мрачности и безысходности, которую «навеяли» добрые духи.

Пошли на прогулку в долину Эдельвейсов. Это была наиболее приятная из всех прогулок. По пути – огромный, обтекаемых форм камень, с аккуратно выбитым рериховским знаком – «тремя драгоценностями» - тремя красными кружочками в большом круге, который присутствует на большинстве тибетских танок. «Будда, Дхарма, Сангха» - «Будда, как выразитель Высшего Закона, сам Высший Закон, сообщество людей, следующих этому закону» - смысл буддийского символа.

На другой стороне камня был точно так же выбит крест, похожий на фашистский и цифра 2000. Крест придавал камню сходство с танком.

Место считается уфологическим. Валя предположил, что 2000 – это число сбитых НЛО.

Скалы в долине разноцветные и сыпучие. Во второй половине дня, когда солнце равномерно освещает их, можно увидеть подобие фигуры человека, раскинувшего руки. Естественно, она называется «Иисусом Христом». Считается, что это «хороший знак», если ее увидеть. Однако прямо напротив нее совершенно отчетливо и в таком цвете представлена голова козла. Об этом уже не говорят. А что – козел, как козел: с бородой, рогами и ушами.

Почти что в самой долине жила толпа рериховцев с детьми, которые возлежали на камне с крестом, судя по всему, в благоговейном настроении, как кошки на завалинке. Наверное, это место для них является священным.

15 августа

Туман спускается на дно вечернего ущелья,

Река несет в себе частицы синих гор,

И выдает душа из тайников забвенья,

Все, что от себя скрывал ты до сих пор.

Встали несусветно рано – в 8 утра. Ночь была пронзительно холодной. Сегодня – прогулка к Белухе. То есть к максимально близким подступам к ней. Это благодаря Лешиному энтузиазму мы поднялись столь рано.

Там, вверху, где с ледниковых ручейков начинается Аккем, познакомились с Александром из Тюмени. Он был вместе с питерско-московской группой. Выяснилось, что там, в их группе есть некий Костя из Петербурга. Да уж не тот ли это Костя с майских скал?

Нет лучше дороги в мире, чем дорога по моренам! Природа создала их для того, чтобы мы оценили асфальт. Или гравий на худой конец, лежащий в плоскости пути, а не в его вертикали. Навстречу попадаются суровые альпинисты с непомерными рюкзаками, обветренными бородатыми лицами. Чувствую себя на их фоне маленькой девочкой. Похоже, они уже не замечают морен, морены для них – ничто.

Южный склон Белухи – отвесная стенка, говорят, так и не покоренная никем в мире. Картина грандиозная, но переживаемая. Эта грандиозность таки завалила меня на обратном пути со скользкой морены. Я грохнула колено со всего размаха (карма?).

16 августа

В эту ночь снились удивительно яркие сны, что свидетельствовало об освобожденной энергии. Утром снялись с языческого места в долине Ярлу и, перевезенные через Аккем одноименной лодкой метеоролога Володи, остановились у него на станции. Около станции посреди хозяйственных построек взлетная площадка для вертолета, перед ней выцветшая вывеска «АЭРОПОРТ «БЕЛУХА». Летайте самолетами АЭРОФЛОТА!».

Сегодня – Семиозерье. Строго говоря, озер больше. Это, действительно, удивительно живописное место, за счет террасовой композиции. И у озер разный цвет за счет разных оттенков прозрачности. Навстречу по тропе спускались какие-то пыхтящие иностранцы. Позже выяснилось, что Алтай забит немцами, французами, поляками, чехами.

Вечером у гидро-метеостанции – Володиного жилища и дома одновременно, - наблюдалась группа французов всех цветов и оттенков – от белого до черного, с азартом режущихся в карты. Общность Дхармы просто на лицо!

И была в этот вечер баня, после многодневных переходов, и ничего лучше до толе тело мое не испытывало! Да, я не забуду никогда, что прямо из окошка можно было видеть Аккем, и долину Ярлу. И как снималась многодневная усталость горячим паром и водой.

У Володи на ГМС помимо радиопередатчика, на котором он Азбукой Морзе сообщает об изменениях погоды раза четыре в сутки, есть прекрасная библиотека, находящаяся в полнейшем беспорядке. В комнате, где она расположена, мы и провели уютную послебанную ночь. Из книг в памяти почему-то осталась «Сто лет одиночества» Маркеса, и искусствоведческий труд по средневековой русской скульптуре под названием «Символ реальности».

В принципе, кроме нас дом был забит народом под завязку. Что ж, люди в данном случае - сезонный хлеб алтайского метеоролога, который мог, не только баню истопить для нескольких групп, но и сделать массаж для дам, и, в общем, много еще чего мог.

А вечером пришел в гости Костя из Питера, действительно оказавшись Костей с майских скал. Он жаловался на то, что их кормят на убой и не дают рубить дрова. Мы были счастливы увидеть Костю здесь – черт знает где, а он совершенно искренне – нас. Я ощутила, что наша компания – это просто полудикие бродяги по сравнению с цивилизованным образом жизни альптуристов, собранных в официальную группу. Шедевром их организации мне показались блинчики с вареньем, потрясшие мой ум, питаемый который день соей с супчиками от Галины Бланки. Ибо мне постепенно передавалась вкусовая тоска Валентина. А что же можно тогда говорить об Оленьке с жимолостью?! Ничего.

И сон под крышей дома, а не под палаточным тентом завалил нас моментально после того, как Костя покинул гидрометеостанцию, исчезнув в ночи.

17 августа

Сегодня – берем перевал Кара-Тюрек, высшую точку нашего маршрута. Мы ползем вверх, а вниз скатываются люди. Один веселый человек нес на шее у рюкзака котенка по имени Тюнгур. Прощай, Белуха! Прощай, Подобная Женщине, Раскинувшей Руки и Обратившая Лицо к Небу! Ведь есть альпинисты, которые уже никогда не покинут тебя, ибо, возможно, что Ты этого стоишь…

На перевале люди устраивают перекусы, фотографирования, дополняют своими ленточками, платочками, кусочками футболок, полотенец венчающий перевал турик. И ветер треплет кусочки ткани, как молитвенные флажки где-нибудь в Тибете.

Как обычно, спуск вниз по щебенке сложнее. К вечеру находим стоянку, напомнившую Вале композицию леса в картине Шишкина «Три Медведя» у Текелюшки. Текелюшка, на мой взгляд, самая живописная речка из тех, что мы повидали. Старый мощный кедровник, зеленоватые породы, какая-то особенная яркость цвета и вода своего особенного оттенка.

18 августа

Сегодня скатились в Кучерлинскую долину по Текелюшке, что тоже было не просто. Там оказался совсем другой, более мягкий климат, чем в тех местах, где мы шли. Тут было полно людей, ягод, шишек, грибов. Вполне домашние ощущения. Кучерла бурная, но не вызывает благоговения.

Добежали до озера Кучерлинского. На нем то тут, то там стояли люди. Кинули палатку. А к вечеру к нам с горы спустился Геннадий-травник из Сочи. Свой Кавказ он исходил, вот принялся за Алтай, «чтоб получить представление». Помимо Кавказа он был в Непале, Италии, Париже и много еще где. Берега озера не совсем удобны для стоянок, поэтому свой одноместный «чехольчик» Геннадий разбил рядом с нами.

Долго сидели у костра, слушая его рассказы, пили его травный чай. Мне было приятно обнаружить в нем определенные представления об астрологии, йоге и прочих внутренних дисциплинах. Впрочем – на то и Алтай.

19 августа

Новолуние. Собираемся на Дорошколь. Однако с утра пошел дождь. Переждали его, но так и не пошли. Пошел д. Гена, однако спустя какое-то время вернулся под дождем со словами:

- Я в своей жизни видел семьдесят озер, ничего не случится, если не увижу семьдесят первое! – и снова разбил свою одноместную палаточку на склоне.

Дождь лил как из ведра, а по озеру плыл на резиновой лодке человек и во всю глотку орал какие-то песни, содержание которых за дальностью не улавливалось. Улавливался энтузиазм. Что ж, ему уже нечего было терять…

Опять весь вечер прошел в рассказах д. Гены о путешествиях.

20 августа

Дождь с утра. Д. Гена быстренько сматывает палаточку и сваливает в обратный путь. Мы тоже собираемся. Ощущение того, что вот оно – завершение, и ни на какое Дорошколь идти не следует, выросло совершенно отчетливо. Просто – так наступает чувство правильного действия в правильный момент.

21 августа

Идем на Тюнгур. Мы покидаем долину Кучерлы, покидаем неровные горные тропы… мы покидаем еще одно лето нашей жизни. Под вечер в Тюнгуре вновь увиделись с Костей. У них еще оставались какие-то мероприятия на базе, Леша с Валей принесли стопку лепешек, кои мне показались той самой манной небесной и мы погрузились в автобус, который промчал нас сквозь совершенно незабываемую серпантинную ночь под утро в Бийск. Роскошные кусты конопли, безобидно растущую вдоль дороги, опадающие в синеву августовских сумерек горы, переходящие в холмы, затерянный в их пространстве маленький автобус, битком набитый усталыми туристами и вытряхивающий из тебя сон, пыль, въевшуюся в рюкзак, - я никогда не забуду вас!

РЕЗЮМЕ:

Природные формы горного массива Алтая, а именно – Катунской подковы оказали громадное, если не решающее, влияние на все творчество великого русского художника Николая Константиновича Рериха, внесшего гигантский вклад не только в отечественное, но и в мировое искусство, прославившего в своих полотнах непреходящие гуманистические ценности, и, как никто другой, сумевшего донести дух горной страны до зрителя. Автор краткого исследования надеется, что читатель заразится вдохновением самостоятельно испытать то, что испытал Николай Константинович, прежде чем приступил к работе над своими бессмертными полотнами, украшающими в настоящий момент коллекции крупнейших собраний мира.

Наталья Лигостаева

ПОСЛЕСЛОВИЕ WEB-СОСТАВИТЕЛЯ

Я поместил в этой электронной библиотеке данное эссе по нескольким соображениям. Перечисляю их без акцента на то, что для меня важнее. Во-первых, захотелось немного отвлечься от строго традиционных индийских концепций Йоги, внести элементы жизни и романтизма в собрание работ по Йоге. Во-вторых, автор этого очерка – просто замечательная, удивительная, прекрасная женщина, которая бесподобно танцует, пишет, поёт и играет (выражаясь в её стиле, можно сказать, что умеет много ещё чего…), имеет серьёзный подход к Астрологии, Йоге и Тантре.

Надеюсь, Вам понравилось сие произведение! Оно навевает философское настроение, вытекающее из точного, подробного описания путешествия, весьма реалистичного, почти осязаемого. Не выходя из дома, Вы получили такие впечатления, словно пережили всё сами, побывав на Алтае…

Наша жизнь начинается с рюкзаком прошлых Карм. Это те самые трудности, которые мы создаём себе сами, чтобы их потом преодолевать. Жизнь идёт извитыми тропами, сопровождающимися подъёмами (успехи, достижения, хорошее настроение, здоровье, встреча с прекрасным и т.д.) и, порой крутыми, спусками (потери, неудачи плохое настроение, здоровье и т.д.). Не всегда путешествие идёт по правилам, бывают нарушения общепринятых норм, законов, потеря здравого смысла. Плохое, отрицательное встречается скорее не как случайность, а как испытание нашего характера, мировоззрения: на чьей мы стороне, какую сторону выбираем? Наконец, все мы возвращаемся ДОМОЙ, к БОГУ, откуда собственно и начался путь…

Александр Очаповский, директор

электронной библиотеки Йоги,

г. Уфа, 2002

ВВЕРХ